Картонная пуля - Страница 35

Пассаж про корнеплоды выглядел чертовски забавно, но не могу сказать, что я лопнул от смеха. За три недели до этого пришлось схоронить одного своего знакомого, мелкого жулика по фамилии Кашталобов, впрочем, человека довольно приятного в общений. А еще недели за три он рассказывал историю неких продовольственных закупок для детских домов Новосибирской области, в которых ему не дали принять участие.

По поручению областной администрации торговые операции на территории дружественного Казахстана осуществляла фирма «Евдокия и К». Они там закупили море алычового компота и целый Эверест сгнивших сухофруктов, сэкономив для себя лично порядка пятисот тысяч всенародных долларов. По этому поводу будто бы даже слабенько возмутилась наша прокуратура — слегка дернулась и успокоилась. В конце концов, стоит ли раздувать скандал из-за пятисот тысяч? Тем более, что в Казахстане теперь все говорят исключительно по-казахски, и концов не найдешь, да и бумаги в порядке. Правда, килограмм сухофруктов получился едва ли не дороже килограмма красной икры, а следствием употребления компота являлся непременный понос, но это уже детали.

Пытаясь получить выгодный подряд на закупку витаминов для сирот, мой приятный мелкий жулик участвовал в конкурсе, но мог ли он опередить «Евдокию»? Нет, не мог, потому что «Евдокией» на тот момент руководил некий Зиновий, известный новосибирский авторитет и по совместительству… племянник Яблокова.

Коммерческий успех конкурента развил в моем знакомом жулике нехорошее чувство зависти. «Нет, ты, конечно, укради, — возмущался он. — Но это же дети, нельзя же так беззастенчиво!» Уж не знаю, какая сумма навара соответствовала уровню совести Кашталобова. И теперь не узнаю никогда. Может, при удачном раскладе он сэкономил бы еще больше…

Убили его, впрочем, не за то, что он распространял гадкие слухи про важного государственного чиновника, а совсем из-за другого косяка — стукнули железной трубой по голове в собственном подъезде.

Никогда не относил себя к друзьям детей. Врать не буду, рассказ об украденных витаминах не вызвал во мне особых эмоций ни сразу, ни после. И операция сама по себе стандартная, и приз на фоне прочих достижений на ниве народного хозяйства не особенно впечатляет. И про Яблокова с его племянником я давно знал.

Если мы живем в стране воров, значит, это кому-нибудь нужно. Но если ты вор, то хотя бы молчи и не лезь в телевизор со своей морковкой, не строй из себя героя сельскохозяйственного труда. И самое главное, не проявляй заботу о трудящихся. Слава богу, он в том интервью про детей ничего не сказал, как он о них заботится. Не потому не сказал, что ощутил приступ совести, а потому, что разговор не зашел. А с совестью они отлично ладят.

— И какой у Яблокова интерес тебя слушать?

— Чтобы все знать… Видишь ли, это же довольно дорогостоящее мероприятие — слушать. А ему средства вполне позволяют. Он же здесь не один год собирается воровать, а для этого за конъюнктурой нужно следить.

— Не особенно убедительный мотив. Что ему конкретно от тебя нужно? Да ты не темни. Может статься, нас с тобой в один гроб спрячуг, будем лежать, как близнецы-братья, только тогда уже поздно будет делиться секретами.

— Да мало ли что конкретно, — неохотно протянул Терехин, косясь на Кристину и даже слегка розовея бледными щеками. — Ну, например, чьи у меня деньги? Лебедевские или от алюминиевой мафии?

— Лебедевские — это, в смысле, Лебедь из Красноярска?

— Ага.

— И большие деньги?

— Да ну, какие там деньги? Это же я так, для примера…

Я вспомнил куриные котлеты с шампанским на сто персон и счел за лучшее сменить тему.

— А к графитовому заводу Яблоков какое имеет отношение?

— Тоже проблема… Скажем так, отношение имеет, и, возможное дело, долю. Но теоретически ему незачем убивать директора. Теоретически это его директор. Я правда деталей не знаю. Сам знаешь, бизнес — штука запутанная. Может, и есть у него интерес…

Я побарабанил пальцами по подоконнику.

— А этот ваш, Коржов, мог тебя слушать?

— Вряд ли. С бабками проблема. Но в то же время к убийству может иметь отношение.

— Кого еще включаем в круг подозреваемых?

— Того же Треухина.

— Про него я помню.

— Еще ФСБ. У этих средств на все хватит, но мотивы их никому не ведомы. Если на то пошло, здесь кто угодно может иметь интерес. Вплоть до «Моссада».

— Ну уж!

— Почему бы нет? А американский след — чем не вариант? У них там, в США, есть своя монополия на производство стержней и, представь себе, есть закон, ограничивающий монополию. По этому закону на американском металлургическом рынке должна быть представлена продукция из других стран. То есть сами американские производители стержней заинтересованы в нашем графите, а иначе с них безумные штрафы снимают. Другой вопрос: по какой цене и в каких количествах? Это я тебе совершенно точно говорю. Странно, но факт.

— Представляю, как через Обскую губу в Обь входит американская подводная лодка и в Новосибирске высаживаются «зеленые береты».

— Или «морские котики», — поддакнул Терехин.

…У Конан-Дойля, кажется, в «Собаке Баскервилей», а может, и в другом месте однажды возникает полное впечатление, что преступление могла совершить только нечистая сила. «Эту версию мы сразу отметаем, — заявляет Шерлок Холмс, — не потому, что нечистой силы не существует, а потому, что бороться с ней не в наших человеческих возможностях». А может, ничего такого он и не говорил, а я сам все придумал. Так или иначе, но версии о «Беретах», «Котиках», «Моссаде» и «ФСБ» я хоть и не отмел окончательно, но все же задвинул в тайники сознания.