Картонная пуля - Страница 98

Никогда не любил русскую литературу. Сколько себя помню, тянулся к Хемингуэю, Фитцджеральду и прочим американцам. Не считая, конечно, тамошних соцреалистов. «Гроздья гнева», «Американская трагедия» — тьфу, помойка! После таких книг неделю изо рта воняет. И однажды задумался: отчего это от «Детей подземелья» и тому подобных Горьких тошнит, а от «Великого Гэтсби» в голове как будто праздничную иллюминацию включают, хоть книжка и печальная? И ответил себе так: мне не нравится читать про нищих, чьи интересы сосредоточены вокруг дерьмовой еды и дешевого платья; а вот когда денег хватает на «Праздник, который всегда с тобой» и «Зеленые холмы Африки», тут-то и начинается настоящая жизнь и истинные человеческие эмоции. Я люблю рафинированные чувства, очищенные от каждодневной заботы о деньгах. Не в том смысле, что я не люблю деньги. Мне просто хочется жить и о них не думать… Пять миллионов долларов позволяют превратиться в одного из героев Фитцджеральда и жить в мире очищенных чувств — стоять под дождем и слушать космос.

— …Только там не только баксы, — поправилась Валентина Филипповна. — Там и рубли.

— А в рублях сколько получается? — взялся я вычислять.

— Минимум тридцать миллиардов старыми, — мгновенно подсчитала бухгалтерша.

— Не может быть! — продолжал я сомневаться. — Это же годовой бюджет какого-нибудь Буркина Фасо…

— Я не знаю, кто такой Буркина Фасо, но за свои слова отвечаю. Думаешь, если у тебя есть полторы тыщи в месяц, то и все остальные так живут?.. Ошибаешься. Если учесть весь черный нал России и по полной программе снять с него налог, то на твою пенсию можно будет в Америку летать каждый год на каникулы.

— Я не хочу каждый год, — проворчал я. — Я, может быть, хочу навсегда… А откуда они там берутся? Я не имею в виду вашу торговую цепочку или ваши операции. Кто их привозит?

— Сергей привозит. Инкассатор. Каждый день объезжает точки.

— Ну и как это выглядит?

— Что именно?

— Ну вот подъезжает он… На чем? На броневичке?

— На «Крайслере».

— Ого!

— Это старый «Крайслер». На «Тойоту» похож. В общем, обыкновенная машина.

— А охрана?

— Какая еще охрана? Он и есть охрана — на него лишний раз взглянуть и то страшно… Ну, водитель есть.

— Кому он деньги сдает? Кто их считает?

— Деньги в сумках он сразу несет главному бухгалтеру. Есть у нас такая — Софья. Она считает и отдает охраннику… А тот в подвал относит.

— Так просто?

— А что — курьерскую службу заказывать?

— А в подвале там, значит, что?..

— Там комната на замке. И рядом подсобка, где охранник и сидит, телек смотрит. Смена — двенадцать часов. С восьми до восьми.

— Пять миллионов баксов и один охранник!

— Ну, не совсем один. Еще ведь один наверху находится, на вахте. А вообще весь эффект как раз в том, что никому постороннему в голову не придет, что в такой зачуханной конторе могут быть какие-то деньги.

— Все равно странно.

— Это ты фильмов насмотрелся про кражи со взломом — электроника и прочие сейфы. В жизни все гораздо проще. Помнишь, как арестовывали самого главного из Госкомстата? По телевизору недавно показывали… У него баксы по всей квартире были разбросаны… В коробках из-под обуви… И вообще никакой охраны.

— Смутно помню. Я телевизор редко смотрю. И политикой не интересуюсь.

— Но деньгами-то слегка интересуешься?

— Слегка интересуюсь… И сколько там было? Миллион был?

— По-моему, гораздо больше…

Возможно, я от действительности отстал… Или у меня по жизни к деньгам торжественное отношение…

Валентина Филипповна продолжала увлеченно конструировать ситуацию слегка заплетающимся языком:

— Заходишь в контору, на вахте говоришь: «Меня зовут так-то, так-то, я в бухгалтерию». Тебе говорят: «Проходите». Ты проходишь через вахту, сворачиваешь за угол, но вместо того, чтобы идти налево в бухгалтерию, спускаешься по лестнице в подвал. Там лестница опять же с поворотом, снизу ничего не слышно…

— И что дальше?

— Дальше не знаю, — замялась Валентина Филипповна, — надо как-то оглушить охранника.

— Допустим…

— Ну и все. Берешь ключ…

— Где?

— Да у него же в кармане. Он в кармане ключ носит. Нагребаешь денег в сумки. И выходишь, как зашел…

— С сумками? А мужик на вахте?

— Ну, тут я точно не знаю, но можно что-то придумать… Отвлечь его как-нибудь или что-нибудь в этом роде…

— А другого выхода нет?

— Если только через окно из кабинетов, хоть из бухгалтерии, но там же всегда полно народу.

— А туалет у нас там есть?

— Есть, но он без окна.

— Значит дверь только одна?

— Одна… То есть, есть еще дверь. Она как раз внизу, в той самой бытовке охранников. Но она никогда не открывалась. По крайней мере уже лет сто. Массивная железная дверь — обитая железом — осталась от старых времен. Там же раньше, еще в сталинские времена, большой гастроном был? Помнишь?

— Да.

— Ну вот, а внизу подсобки были, всякие склады и холодильники через весь дом. Сейчас, поскольку там разные хозяева, подвал перекрыли на несколько частей.

— И куда ведет дверь?

— Думаю, в подвал кафе. Точно не знаю… Но от этой двери и ключа-то никогда не было. Она уж, наверное, приржавела намертво…

Так мы болтали, лежа на смятой простыне, опьяненные не то волшебным, не то дерьмовым запахом, исходящим от кучи чужих денег и припивая каждый из своей бутылки — Валентина. Филипповна всем напиткам предпочитает шампанское, а я обычно пью дешевый коньяк или дешевую водку. Утром я поднялся без следов похмелья, Валентина Филипповна же тяжело поплелась в туалет, и растворимый кофе с бутербродом поглощала лениво, с недовольным видом…